Выжигая за собой всё, что могло гореть, конные сотни подались назад. Аргнист отступал последним. Трещащее пламя надёжно прикрывало отступление, но Орда не отставала, её шеренги маршировали по ещё горячим пепелищам, упрямо не желая отставать от дерзких. Вовремя начав манёвр, Аргнист вывел-таки свои сотни из-под удара, однако к вечеру стало ясно, что боя не избежать. Орда шла по пятам.

Снежный Замок Эльтара увидела издалека. Совершенно белый, он сверкал на солнце тысячами острых, отполированных граней, напоминавших тающую под весенними лучами глыбу льда. Крепость Горджелина разительно отличалась от остальных: скорее она походила на многогранную пирамиду со срезанной верхушкой; оттуда поднималась в небо заострённая башня, оканчивавшаяся тонкой шпагой шпиля. Ни ворот, ни дверей во внешней стене Эльтара не заметила.

Грифон рванулся к земле. Саойя направила его полёт к узкой щели между внешними наклонными стенами и центральной башней крепости. Магия Горджелина уже открывала ей проход, раздвигая каменные плиты стен.

Снежный Замок оправдывал своё название ещё и тем, что его окутывало облако леденящего холода. По телу грифона потекли тонкие серебряные струйки.

Нельзя сказать, чтобы Замок был огромен — нет, площадью он не превышал среднего баронского из краев Фейна. А вот стены и башни были сложены из совершенно необычного камня: чистейшего снежно-белого цвета. Эльтара готова была поклясться, что в Северном Хьёрварде нет каменоломен, где добывали бы подобную красоту.

Скелет оказался на месте — осклабился и полез обниматься. Сжав зубы, Эльтара что было сил двинула обутой в изящный сапожок ножкой по колену монстра. Гремя позвонками и рёбрами, костяк покатился по полу. С ненавистью плюнув на череп, Эльтара двинулась вверх.

Горджелин стоял на том самом месте, где его оставили Эльтара и Хрофт. «Неужели этот тип так и простоял здесь всё время, не сделав ни шагу в сторону? — невольно подумала принцесса. — Может, он, как вампир, живёт только по ночам?»

Оправдывая своё прозвище, Равнодушный молча смотрел куда-то сквозь принцессу, терпеливо ожидая, пока она заговорит.

— Горджелин… — Саойя собрала последние остатки гордости. Голос её не дрожал, на щеках — ни малейшего следа смущённого румянца. — Горджелин, я пришла сказать, что принимаю твои условия. Если, конечно, ты не отказался от участия в этом деле.

Это было сказано сухо, спокойно, по-деловому, словно принцесса обсуждала стати приведённой напоказ чистокровной кобылы. Взгляд удлинённых глаз был спокоен, и только в самой глубине зрачков начинало разгораться странное фиалковое пламя.

Горджелин ответил не сразу. Он пару раз прошёлся от стены к стене (держался маг при этом неестественно прямо, точно проглотив аршин) — то ли хотел помучить Эльтару неизвестностью, то ли ожидал от неё ещё каких-то слов, просьб, молений, гнева… Так или иначе, ничего этого он не дождался. Саойя осталась спокойна и холодна, точно камень окружавших её стен.

— Гм… — Волшебник солидно прокашлялся. — Я рад, что благоразумие возобладало. Но мои условия несколько изменились. Я размышлял и понял, что предложенная тобой цена недостаточна. Если раньше я хотел ограничиться твоим телом, то теперь мне нужна ещё и душа.

Эльтару словно хлестнули по щеке холодной плетью.

— Что значат эти слова?

— Ты хочешь знать? Охотно объясню. Когда мы окажемся вместе, то есть в постели, тебе не удастся отлежаться холодной и равнодушной, исполненной ледяного презрения к насильнику, тебе придётся стонать, извиваться, визжать, просить меня взять тебя снова и снова… — Горджелин выговорил всё это совершенно мёртвым, равнодушным голосом. Контраст между смыслом и интонацией был просто убийственным.

Эльтаре казалось, что внутри у неё от бешенства начинают рваться до предела натянутые связки.

— Неужели могучему Горджелину будет приятна эта подделка?

— А это не будет подделкой! — с живостью возразил Снежный Маг. — Это всё должно быть по-настоящему. Тебе придётся полюбить меня, принцесса. Мои заклятья помогут тебе в этом. Хотя я предпочёл бы обойтись без них. Ты права, искренность всегда лучше.

— По твоему виду и не подумаешь, что тебе нужны мои страстные стоны!

— И вновь ты права. Мне они ни к чему. Они нужны тебе, — спокойно ответил Равнодушный. — Впрочем, спорить об этом, когда Эльфран вот-вот падёт, по меньшей мере неразумно. Отвечай, ты согласна?

Усилием воли загоняя вглубь готовую вот-вот прорваться наружу ярость, Эльтара процедила сквозь сжатые до хруста зубы только одно слово:

— Согласна.

Горджелин не выказал ни радости, ни торжества. «Превеликие Силы, — ошарашенно подумала Эльтара, — да ведь ему, похоже, и в самом деле всё равно, разделю я с ним ложе или нет!»

— Клятву Эльфрана! — потребовал волшебник. — Настоящую, полную клятву, клятву кровью Тоэя! Он, оказывается, и впрямь слишком много знал, этот Горджелин, и притом такого, чего ему знать было и вовсе не положено. Для него не являлось тайной существование Эльфрана, но к этому как-то привыкли, тем более что Снежный Маг свято хранил секрет. Однако, кроме этого, он знал ещё и о клятве! Клятву именем и кровью Тоэя приносили одни лишь эльфийские правители, вступая на трон. В самом Эльфране она звучала лишь один раз… И, как и клятва вечной мукой Нифльхеля, она была нерушима. Тоэй не знал снисхождения и сам карал клятвопреступников лютой смертью.

Эльфран держался из последних сил — и саойя, высоко подняв правую руку, торжественным, мерным речитативом произнесла великую клятву.

Слова падали подобно пронзающим клинкам. Незримые свидетели молча выстраивались за спиной молодой волшебницы, готовые внимать и запоминать её обет навечно, пока её не освободит от клятвы сам Тоэй.

— Я исполнила свою часть, — холодно произнесла молодая волшебница, когда клятва завершилась. — Теперь твоя очередь, Горджелин. Иначе моё слово потеряет силу!..

— Мне это известно, — ровным голосом ответил чародей. Плотнее закутавшись в плащ, он подошёл к окну, распахнул створки и обернулся к Эльтаре, вежливо протягивая руку: — Быть может, высокородная саойя соблаговолит взглянуть на мою работу?

Внутренне содрогнувшись, Эльтара осторожно вложила свои пальцы в ледяную ладонь. Небеса и Бездны, даже у вампиров кровь горячее, чем у этого чародея!

Горджелин не нуждался ни в каких конях или грифонах. Он просто шагнул в бездну с узкого карниза, увлекая за собой Эльтару, и спустя миг саойя увидела под собой знакомые кручи пограничных гор.

Орда не теряла зря времени. Отец Дружин по-прежнему носился верхом на Слейпнире, поражая дубиной самых быстрых и хитрых, что сумели подняться выше всего, но было ясно, что в одиночку перевал ему не удержать. Стрелки на грифонах куда-то исчезли.

От магических атак Орду надёжно прикрывало Зеркало Норн. Словом, можно сказать, что в отсутствие Эльтары здесь почти ничего не изменилось. Только верхний край живого намёта поднялся почти вровень с горами.